Неточные совпадения
И он стал читать — вернее, говорить и кричать — по книге древние слова моря. Это был первый урок Грэя. В течение года он познакомился с навигацией, практикой, кораблестроением,
морским правом, лоцией и бухгалтерией.
Капитан Гоп подавал ему руку и говорил: «Мы».
Нет более в живых также
капитана (потом генерала) Лосева, В. А. Римского-Корсакова, бывшего долго директором
Морского корпуса, обоих медиков, Арефьева и Вейриха, лихого моряка Савича, штурманского офицера Попова. [К этому скорбному списку надо прибавить скончавшегося в последние годы И. П. Белавенеца, служившего в магнитной обсерватории в Кронштадте, и А. А. Халезова, известного под названием «деда» в этих очерках плавания — примеч. Гончарова.]
Старик был лет за двадцать пять
морским офицером. Нельзя не согласиться с министром, который уверял
капитана Копейкина, что в России, некоторым образом, никакая служба не остается без вознаграждения. Его судьба спасла в Лиссабоне для того, чтоб быть обруганным Цынским, как мальчишка, после сорокалетней службы.
— А вот я рад, что и вы здесь,
капитан, — сказал он
морскому офицеру, в штаб-офицерской шинели, с большими усами и Георгием, который вошел в это время в блиндаж и просил генерала дать ему рабочих, чтобы исправить на его батарее две амбразуры, которые были засыпаны. — Мне генерал приказал узнать, — продолжал Калугин, когда командир батареи перестал говорить с генералом, — могут ли ваши орудия стрелять по траншее картечью?
— Как ты меня испугала, моя милая, недобрая женушка. Если бы ты знала, что ты сделала с моим сердцем. Ведь такой ужас на всю жизнь остался бы между нами. Ни ты, ни я никогда не могли бы забыть его. Ведь это правда? Все это: помощник
капитана, юнга,
морская болезнь, все это — твои выдумки, не правда ли?
— И вот пожалуйста… Ради бога, — говорил помощник
капитана, избегая глядеть на Елену. — Будьте как дома, здесь вы все найдете нужное для туалета. Мой дом — ваш дом. Это наша
морская обязанность — оказывать услуги прекрасному полу.
Елена забралась с ногами на скамейку, положила локти на буковые перила и, угнездив между ними голову, закрыла глаза. Моряк вдруг стал в ее глазах ничуть не опасным, а смешным и жалким трусом. Ей вспомнились какие-то глупые куплеты о пароходном
капитане, которые пел ее брат, студент Аркадий — «сумасшедший студент», как его звали в семье. Там что-то говорилось о даме, плывшей на пароходе в Одессу, о внезапно поднявшейся буре и
морской болезни.
Посредине кубрика, на длинном обеденном столе, покрытом ковром, лежал
капитан Пэд. Упорно не закрывавшиеся глаза его были обращены к потолку, словно там, в просмоленных пазах, скрывалось объяснение столь неожиданной смерти. Лицо стало еще чернее, распухло, лишилось всякого выражения. Труп был одет в парадный
морской мундир, с галунами и блестящими пуговицами; прямая американская сабля, добытая с китоловного судна, лежала между ног Пэда. Вспухшие кисти рук скрещивались на высокой груди.
— Прежде всего, — продолжал он, — я хочу вам сказать об его отце, моем старшем брате, который был прекраснейший человек; учился, знаете, отлично в
Морском корпусе; в отставку вышел
капитаном второго ранга; словом, умница был мужчина.
В это время
капитан корабля, отец мальчика, вышел из каюты. Он нес ружье, чтобы стрелять чаек [
Морские птицы. (Примеч. Л. Н. Толстого.)]. Он увидал сына на мачте, и тотчас же прицелился в сына и закричал: «В воду! прыгай сейчас в воду! застрелю!» Мальчик шатался, но не понимал. «Прыгай или застрелю!.. Раз, два…» и как только отец крикнул: «три» — мальчик размахнулся головой вниз и прыгнул.
При виде
капитана старший офицер снял, по
морскому обычаю, фуражку и раскланялся с ним с несколько преувеличенной служебной почтительностью
морского служаки. В ней, впрочем, не было ничего заискивающего или унизительного; этим почтительным поклоном старший офицер не только приветствовал уважаемого человека, но и чествовал в лице его авторитет
капитана.
— Ну, пойди, покажи-ка нам твою конурку, Володя, — говорил маленький адмирал, подходя к Володе после нескольких минут разговора с
капитаном. — А ваш корвет в образцовом порядке, — прибавил адмирал, окидывая своим быстрым и знающим
морским глазом и палубу, и рангоут. — Приятно быть на таком судне.
Затем все следственное дело с заключением адмирала должно было поступить на рассмотрение
морского генерал-аудиториата, если бы
морской министр нашел нужным предать
капитана суду или просто узнать мнение высшего
морского судилища того времени, членами которого были адмиралы.
— Ну, брат, не всегда
морская жизнь делает людей добрыми, как ты думаешь! Сам знаешь, какие крутые бывают
капитаны да офицеры. Небось, видал таких?
Володя поблагодарил и, осторожно ступая между работающими людьми, с некоторым волнением спускался по широкому, обитому клеенкой трапу [Трап — лестница.], занятый мыслями о том, каков
капитан — сердитый или добрый. В это лето, во время плавания на корабле «Ростислав», он служил со «свирепым»
капитаном и часто видел те ужасные сцены телесных наказаний, которые произвели неизгладимое впечатление на возмущенную молодую душу и были едва ли не главной причиной явившегося нерасположения к
морской службе.
Тоже, значит, и в
капитане морская душа была.
Оба
капитана, довольно усердно потягивающие херес и покуривавшие свои пенковые трубочки, расспрашивали своего гостя о России, о тамошних порядках и сами в свою очередь рассказывали различные эпизоды из своей
морской жизни. Так прошел час, и Ашанин, было, уже думал распроститься с гостеприимными моряками, но старик-капитан снова стал рассказывать о своем недавнем несчастье, и уйти было неловко.
— Еще бы! Вы думаете, и я не скучаю? — усмехнулся
капитан. — Ведь это только в глупых книжках моряков изображают какими-то «
морскими волками», для которых будто бы ничего не существует в мире, кроме корабля и моря. Это клевета на моряков. И они, как и все люди, любят землю со всеми ее интересами, любят близких и друзей — словом, интересуются не одним только своим делом, но и всем, что должно занимать сколько-нибудь образованного и развитого человека… Не правда ли?
И в данном случае, представляя к награде
капитана, хотя и попавшего в беду и едва не потерявшего вверенного ему судна, но показавшего себя в критические минуты на высоте положения, адмирал дает полезный урок флоту, указывая морякам, в чем истинный дух
морского дела, и поддерживая этот дух нравственным одобрением таких хороших моряков, как командир клипера…
Отделан он был роскошно, и пассажиры, особенно пассажиры I класса, пользовались теми удобствами и тем изысканным комфортом, какими вообще щеголяют французские и английские пассажирские пароходы дальних плаваний. И содержался «Анамит» в том безукоризненном порядке, который несколько напоминал порядок на военных судах.
Морской глаз Володи тотчас же это заметил и объяснил себе чистоту и исправность коммерческого парохода тем, что
капитан и его помощники были офицеры французского военного флота.
— И теперь, значит, как и в мое время, языкам не везет в
морском корпусе? — усмехнулся
капитан. — Надо, значит, самим учиться, господа, как выучился и я. Моряку английский язык необходим, особенно в дальних плаваниях… И при желании выучиться нетрудно… И знаете ли, что?.. Можно вам облегчить изучение его…
Едва только «Коршун» бросил якорь, как с обоих военных судов прибыли шлюпки с офицером на каждой — поздравить с приходом и предложить услуги, если понадобится. Это обычная
морская международная вежливость, свято соблюдаемая моряками всех наций. Каждое военное судно, стоящее на рейде, приветствует приходящего товарища, а
капитан пришедшего судна в свою очередь делает первый визит
капитанам стоящих на рейде судов.
Нюнин. Сию минуту. Будете всю жизнь мне благодарны. Не генерал, а малина, Буланже! Не пехота какая-нибудь, не инфантерия, а флотский! По чину он
капитан второго ранга, а по-ихнему,
морскому, это все равно что генерал-майор, или в гражданской — действительный статский советник. Решительно все равно. Даже выше.
Капитан Подпасков, из
морских шкиперов, весь в синем, нервный, небольшого роста, с усами, без бороды — снял свою фуражку, обшитую галуном, и перекрестился.
— Вот видишь. А теперь, чтобы стать
капитаном, нужно быть очень образованным человеком: нужно знать высшую математику, астрономию, географию, метеорологию… Мы, значит, сделаем так: ты кончишь гимназию и тогда сейчас же поступишь в
морской корпус. Раз это, действительно, твое призвание, то к нему необходимо отнестись самым серьезным образом.
Первое мая 1703 года подарило Петра первою
морскою пристанью на Балтийском море, а русских — открытым листом в Европу: крепостца Ниеншанц, с гаванью на берегу Невы, в нескольких верстах от устья этой реки (там, где ныне Большая и Малая Охта), сдалась, после пятидневной осады,
капитану от бомбардир Петру Михайлову (в этом звании находился тогда государь).
Капитан морской службы Александр Возницын, православной веры, будучи в Польше у жида Бороха Лейбока, принял жидовство с совершением обрезания. Жена Возницына, Елена Ивановна, учинила на него донос. Возницын был жестоко пытаем на дыбе и сожжен на костре, а жена, сверх законной части из имения мужа, от щедрот императрицы получила еще сто душ с землями «в вознаграждение за правый донос».
Выдавая себя за моряка, и, будучи по профессии моряком, я вскоре сошелся с кружком
морских офицеров и судовладельцев и через их посредство поступил на службу в общество «Кавказ и Меркурий» помощником
капитана парохода «Эльбрус», а три месяца спустя женился на дочери одного крупного рыбника Платонова, за которой взял приданого полтораста тысяч.